Она любит говорить что-либо подобное. Задумывается ли она о том, что ранит меня? Вряд ли. Как никто другой она способна обманываться моей личиной. Даже зная о существовании моей маски, она принимает все за чистую монету. Ее слова часто многое значат для меня. Но что она сама имеет в виду? Хочет ли она, чтобы я услышала ее? Или же просто выражает общепринятые мысли, чтобы не казаться совсем чужой? Мы ничего не знаем друг о друге, хотя вместе довольно давно. Насколько доброволен наш союз – каждый решил для себя сам. Иногда она говорит это.

- Чистые сердца – все, что есть дорогого в этом мире.

И взгляд ее полнится нежностью, когда она смотрит на меня. Что она пытается сказать? Пытается ли? Ведь я тоже могу быть такой: обаятельной, нежной, хрупкой, сильной, властной, притягательной… Могу. Мы играем наши роли. Иногда позволяем чуть-чуть посмеяться над окружающими. Мой ласковый, влюбленный взгляд, адресованный только ей. Открытый, откровенный, раздевающий, ласкающий, согревающий… Сознает ли она его истинность? Ее ответный взгляд. Полный смирения и надежды, любви и тепла. Она принимает любой вызов, если он исходит от меня. Она играет по правилам и без.

- Они не могут отказаться от дорогих людей, - говорит она. – Мы можем. Мы должны.

Знает ли она, что я не смогу отказаться от нее? Знает ли она, как разрывается мое сердце от одного взгляда на нее? Знает ли она, что ее слезы, спрятанные в добрую ткань подушки, я готова отлить из золота, только бы она смеялась?

- Ради спасения мира, - говорит она.

А нужен ли мне мир без нее?

Я ведь все сделаю.

Я на все готова.

И мы продолжаем бороться.

Она играет на скрипке, движения точны и изящны. Она прекрасна и осознает это, и пользуется этим. Я нахожу сотни причин не смотреть на нее в такие моменты, потому что невозможно унять сердце, а значит, и румянец на щеках. Я не хочу, чтобы она спрашивала.

- О, разве что-то случилось? – нежная улыбка.

Нет, ничего, о чем бы я могла рассказать тебе. Рассказать, не боясь за наши отношения, которых не существует. Мы просто должны. Ради мира. Просто.

- Не беспокойся, - утешает она окружающих. – Она всегда такая. Немного резкая.

Это – обо мне Да, я резкая. Да, я не умею сдерживать себя. Но я учусь. Потому что не хочу, чтобы она – знала. Только не она.

Она смотрит в окно, и глаза ее полны грусти. Я знаю. Там, на родине, она была частью стихии, родной дочерью моря. Прекрасная, холодная морская волна. Одиноко ли ей? Я не могу помочь.

- Первый поцелуй, какая чистая, невинная мечта…

Я не знаю, что случилось с ней, но мой первый поцелуй я украла у нее. Это было обыденно. Это было игрой. Мы обе знали, мы обе играли. Она делала вид, что эта игра – жизнь, я делала вид, что эта жизнь – игра.

Мы говорим на страшные темы, касаясь прекрасного лишь изредка. Нам слишком тяжело далась эта свобода.

- Невинные, первые чувства, - говорит она, печально глядя на меня. Я не знаю, чего она хочет. Мои первые чувства? Я не знаю ничего о ее. Но мои – к ней. Первые. Единственные. Навсегда.

- Мы могли бы пожениться, - говорит она однажды. – Мы прекрасно дополняем друг друга. И вряд ли сможем доверять кому-нибудь другому.

Мне все равно.

Я готова быть рядом, пока она этого хочет.

Я готова и дальше притворяться влюбленными, если ей так легче.

Я готова выдавать свою любовь за фальшивку, если она будет терпеть этот фарс.

Мое сердце разрывается от ее слов.

Но я хочу слышать их снова и снова.

Конец