Беспощадность мысли есть часто признак беспокойного внутреннего настроения, которое жаждет оглушения. 
(Ницше)

  Интегра смотрела в окно, не видя, как первые лучи рассвета окрашивают редкие тучи нежно-розовым. Перед ней было только собственное отражение, двоящееся в толстом бронированном стекле и носящее явные следы неправильного образа жизни. Хроническое недосыпание, недоедание, нервы, беспрерывное курение. И лихорадочный блеск в глазах, прозрачно намекающий на необходимость визита к психиатру. Сразу, чтобы не мелочиться. 
«Интересно, что подумают обо мне, если я расскажу свои кошмары? И найдет ли меня мой ручной вампир в палате с обитыми войлоком стенами? А ведь когда-то я была… ну, не красавицей, но человеком – точно!» 
Леди Хеллсинг выдохнула длинную струйку дыма, равнодушно стряхнув пепел на ковер и привычно игнорируя взгляды молодых офицеров разведки, выражавшие смесь недоумения с неприятием. 
«Такие тут не ходят, да, мальчики?» 
Криво улыбнувшись своему отражению, Интегра прикрыла глаза и погрузилась в воспоминания. 

* * * 

Лето 1995 года, старинный город Вена, 18 лет и никаких вампиров. Сладкое слово «свобода», пьянящее не хуже дорого вина. Официальной целью визита была конференция по вопросам нежити, в ежегодном каталоге названная «Съездом по вопросам старинного европейского фольклора». К счастью, самый страшный его представитель был оставлен сторожить особняк. Впрочем, он почему-то не проявил острого желания сопровождать свою госпожу, едва отпраздновавшую совершеннолетие. Хотя возможной причиной тому вполне мог быть жутчайший скандал, который утроила Интегра графу после вручения им «подарка». Носферату предпочел уступить в тот раз. Одна единственная уступка с его стороны на памяти леди Хеллсинг за все годы знакомства. В чем-то ставшая фатальной. 
Первый день конференции был абсолютно бессодержателен – председатель международного комитета по надзору сказал краткую речь, огласил программу на следующие двое суток и распустил делегатов. Дышать воздухом и любоваться красотами города. 
Интегра, которой красот всех мастей с избытком хватало дома, а один вид старинного замка вызывал дрожь омерзения, поехала в гостиницу. Где отправила телохранителей в бар, а сама осталась в фойе, сидеть в уголке и разглядывать посетителей. В детстве она очень любила ездить с отцом на разнообразные мероприятия – там всегда было на кого посмотреть. Лишенная возможности проводить время в кругу сверстников, да и общества, как такового, она выработала в себе привычку строить предположения, основанные исключительно на наблюдениях. С годами навык отточился, и девушка могла по одному взгляду сказать достаточно многое о любом человеке из тех, кто попадался ей на глаза. Разумеется, выборка была невелика и достаточно специфична – военные, аристократы, «теневой кабинет». Тут можно было, не задумываясь, приписать любому множество тайных страстей, упрямство или нерешительность, и всегда – поиск личной выгоды. В чем бы она ни состояла – будь то сохранение бюджетных средств или испытание нового вида оружия. Высший свет, посвященный в ее секреты, относился к ней с легким пренебрежением – поздний брак Артура многим казался странным. «Роковая страсть» к экзотичной девушке с Востока многими воспринималась с иронией. Особенно с учетом весьма бурной молодости сэра Хеллсинга. Интегра не помнила мать, он была уверена, что отец все же любил ее и до конца жизни хранил это чувство. Но оно всегда было смешано для него с горечью. Как будто он знал и обязан был хранить некую неприятную тайну, которую так и не смог никому доверить. Сэр Айлендз, кузен Артура и впоследствии опекун юной леди Хеллсинг, тоже никогда ничего не говорил о том периоде. 
«Принадлежу к кругу, но не вхожу в него…» 
Эта мысль лишь изредка казалась Интегре забавной, но чаще огорчала. Особенно когда ей вновь и вновь приходилось доказывать, что она может принимать сложные решения, да и просто разбирается в вопросе. Одном из бесконечных «неженских» вопросов – оружии, планировании спецопераций, финансах. Дрессировке монстров, наконец! Хотя в последнем она была только теоретиком – Алукард не поддавался уговорам, не подчинялся приказам (кроме тех, которые считал стоящими того, чтобы оторвать свою пятую точку от кресла в подвале и, рассыпая оскорбления направо и налево, упокоить очередного упыря), и вообще не следовал законам какой-либо логики. Неоднократно леди Хеллсинг порывалась запереть его обратно в подвал, но мешали две вещи – с одной стороны неизбывный страх, что из тьмы придет еще большая бука, с которой она не сможет справиться сама, а с другой – обычная человеческая признательность к существу, которое спасло ей жизнь. Поставив при этом в положение еще худшее, чем до того. Но воспитание не позволяло девушке признаться в этом даже самой себе. Более того – она просто боялась, что печать на двери не удержит вампира. Поэтому и вела с ним бесконечную игру, больше похожую на избиение младенцев. С годами конфликт только набирал обороты и поэтому маленький отпуск был необходим, как никогда. Другого случая отдохнуть могло просто не представиться. 
Задумавшись, леди Хеллсинг пропустила появление в фойе новой посетительницы. Коротко стриженая блондинка сидела в паре метров от Интегры, повернувшись в профиль и раздраженно постукивая кончиками пальцев по подлокотнику кресла. Мужской костюм, или точнее, его очень женственная вариация, сидела на ее роскошной фигуре как влитая, только подчеркивая пышный бюст и линию плеч. Небрежная прическа дополняла образ эдакой взбалмошной дамы из высшего общества. 
«Типичная немка», - подумала Интегра, вспомнив, в каком городе она находится. Но тут нордическая красавица повернулась к ней лицом, и леди Хеллсинг почувствовала, что у нее непроизвольно отвисает челюсть. Вся правая половина лица незнакомки была расписана. Узор казался то ли искусным рисунком, то ли не менее искусной татуировкой. Пышный цветок на лбу, похожий на стилизированный лотос, переплетение пронзительно зеленых стеблей и листьев, спускающееся на скулу с виска, змеиная голова, выглядывающая из этого буйства красок и бездонно черный глаз – удивительная пара для самого обычного – ярко-голубого. 
Интегра поспешно захлопнула рот и отвернулась, страшно смутившись тем, что ее застали за таким бесцеремонным разглядыванием. 
- Фройляйн? – глубокое контральто, только подчеркнутое явным немецким акцентом, прозвучало совсем близко. Незнакомка села в кресло напротив и, в свою очередь, с интересом посмотрела на девушку. 
- Я прошу прощения. Вы… 
- Очень необычно выгляжу. Я знаю, – едва заметно улыбнулась немка. 
- Вас, наверное, раздражает, когда на вас смотрят? – осторожно поинтересовалась Интегра. 
- Ну что вы, - дама потянулась за сигаретой и тут же поморщилась. – Ах, черт, тут же нельзя курить. Если вы не возражаете – мы могли бы продолжить беседу в ресторане. Там масса удобных уголков и никто не смотрит на тебя, как на врага, когда ты щелкаешь зажигалкой. 
- Да уж, это проблема, - леди Хеллсинг поднялась на ноги и вопросительно посмотрела на собеседницу. Та театрально хлопнула себя по лбу. 
- Всегда забываю представиться. А все потому, что мое имя никто не может нормально выговорить. Особенно если этот кто-то не урожденный немец. Так что давайте без титулов и подробностей. Итак – я охотно отзываюсь на сокращение. Зорин, можно просто Зо. Так меньше сложностей с ударениями.
- Интеграл Хеллсинг. 
- Интеграл… Интегра… - немка произнесла имя нараспев, пробуя звучание. – Знаете, моя дорогая, Интегра вам идет больше. Меньше глупых ассоциаций с математикой. 
Вежливый официант проводил обеих дам к столику среди экзотических растений, и оставил размышлять над заказом. 
- Боюсь, вы лучше разбираетесь в местной кухне, - Интегра с сомнением перелистывала плотные страницы. 
- Ах, ну да… Вы хотите плотно пообедать или просто закусить? Если второе – то рекомендую взять штрудель и к нему какой-нибудь ликер… 
- А что такое штрудель? 
- О, очень вкусная штука, вам понравится. 
- Я надеюсь, - леди Хеллсинг отложила меню в сторону. – Простите за бестактный вопрос, но кто вы? Модель, актриса, певица, танцовщица – я теряюсь в догадках. 
Зорин тихо хмыкнула. 
- А почему вы решили, что я принадлежу к богеме? Да, я в каком-то смысле человек искусства, и оно даже связано с танцами. Косвенно, правда. Скорее… боевые единоборства, скажем так, - немка покачала головой, улыбаясь чему-то своему.
- Неужели? – Интегра была поражена. – А ваш рисунок с этим как-то связан? 
- Да, но то, что вы видите сейчас – только вариация на тему. Хотя и имеющая достаточно глубокий смысл. Это своего рода путеводитель. 
- Эмм? 
- Цветы и змеи – то, что составляет истинную женщину. Сочетание ее страстей и слабостей. 
- А почему тогда раскрашена только половина лица? 
- Не лица, тела, - немка откинулась на спинку стула и повертела в пальцах бокал. – А половина потому, что нельзя раскрывать все секреты сразу. Если хотите, я могу показать вам весь рисунок. Гарантирую, второго такого в мире нет, его делала моя хорошая знакомая. Иногда я прошу повторить его, но она всегда добавляет какие-то новые элементы. 
- То есть, это не татуировка? 
- В основе – тату, а сверху – стойкая краска. Если не использовать специальный растворитель она держится до двух недель. 
Интегра несколько секунд колебалась. Предложение звучало заманчиво, но идти к кому-то в номер… 
Немка смотрела на нее со смесью иронии и вопроса. 
- Милая моя, я вас не съем. Оставьте сообщение у администратора, если кого-то ждете. 
- Пожалуй, я так и сделаю, - медленно кивнула леди Хеллсинг. – Но мне надо предупредить свою охрану. Иначе они поднимут на уши весь отель. 
- О, это страшное слово телохранитель… я буду ждать вас в номере 542-бис. Приходите. 

* * * 

Спустя пятнадцать минут Интегра стояла у двери названного номера и колебалась. Постучать – значило попасть в мир, который перед ней не откроется больше никогда. Уйти – означало навсегда запереться в собственной раковине и обидеть человека. 
«Ах, пусть будет, что будет!» 
Девушка решительно постучала. Замок щелкнул и открылся. 

* * * 

- Не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома, - хозяйка номера удобно устроилась в кресле, поджав одну ногу и покачивая второй. Интегра повертела в руках бокал, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. Вести беседы в общественном месте было намного проще, чем в приватной обстановке. 
- Ну же? Хотя, признаю, трудно чувствовать себя непринужденно в отеле, особенно когда очень редко путешествуешь. Я права? 
- Да, - смущенно пробормотала леди Хеллсинг. – Вы очень проницательны. 
- Есть такое дело, - хмыкнула немка. – Я вам не сказала, но среди всего прочего, моя работа состоит в том, что охраняю наше дорогое начальство на всяких специфических мероприятиях, куда телохранителей водить не принято. А вот любовниц – очень даже. Поэтому экзотическая внешность очень кстати. Как и немного флирта. 
- Как интересно. Я думала, на совещания водят в лучшем случае референтов или помощников. 
- На официальные – возможно. Но если вести дела с представителями крупного, хотя и несколько сомнительного бизнеса, то правила другие. Там принято хвастаться собой, своим состоянием, влиянием. Дурным вкусом, кстати тоже. 
- Это как? – Интегра заинтересованно наклонилась вперед, грея опустевший бокал в ладонях. 
- Очень просто. Чем более открытое платье и впечатляющие внешние данные у девиц сопровождения – тем лучше. Ну и украшения – куда же без них. Многие перекупают в личное пользование манекенщиц, но некоторые предпочитают танцовщиц или спортсменок. Кстати, вы бы весьма выгодно смотрелись в узком платье под цвет глаз. У вас очень красивый оттенок кожи. 
- Спасибо, - смутилась Интегра. 
- А еще вы очень мило краснеете, но не стоит делать это так часто, - Зорин налила гостье новую порцию ликера и жестом предложила перейти в другую комнату. – В гостиной слишком мало места и слишком светло. 
- А то, что вы мне собираетесь показать, требует темноты и широкой кровати? – с сарказмом поинтересовалась Интегра, прислоняясь плечом к дверному косяку. 
- Нет, всего лишь полумрака. К тому же тут слишком колючий ковер, чтобы на нем лежать, - немка отбросила пояс халата и медленно повернулась вокруг своей оси, позволяя тонкой ткани соскользнуть. Но выполнено это было настолько естественно и настолько профессионально, что шелк казался стекающей водой. 
Интегра вздрогнула. 
- Я вижу, одним видом танцев вы владеете в совершенстве, - Зорин загадочно улыбнулась в ответ, переступив сброшенную на пол одежду с грацией хищной кошки. Следующие несколько минут прошли в абсолютном молчании. Завороженная танцем Интегра старалась дышать тихо-тихо, а сама исполнительница двигалась бесшумно. Череда перетекающих поз, расписанная кожа, сменяющаяся бесстыдным показом не покрытых узором участков, абсолютное владение телом и тяжелый, подавляющий волю взгляд. Леди Хеллсинг медленно подалась вперед, загипнотизированная, как кролик удавом. Желая прикоснуться к этому чуду, убедиться, что оно ей не привиделось. 
- Ап! – немка дернула Интегру за протянутую руку, усаживая девушку на кровать рядом с собой. 
- Я… - леди Хеллсинг потерла висок, пытаясь справиться с головокружением. 
- Не извиняйтесь, это нормальная реакция. Если исполнять танец под соответствующую музыку – погружение будет более полным, но я не хотела вас гипнотизировать. 
- Да? – ничего более умного Интегра придумать не смогла. 
- Ага, - Зорин забралась на кровать с ногами и с наслаждением закурила, выдыхая дым аккуратными колечками. – Умение отвлекать и привлекать внимание входят в мои обязанности, как и знание психологии. Хотя, к сожалению, в последнем я не очень преуспела. 
Немка пожала плечами. 
- А все мой импульсивный характер и склонность к авантюрам. 
- В это сложно поверить. 
- Да ну! – отмахнулась Зорин, - не надо мне льстить. Кстати, я обещала рассказать про смысл узора. Но сначала стоит немножко выпить. 

* * * 

Закат подсвечивал тяжелые шторы багровым, но теплый свет лампы на прикроватной тумбочке разрушал зловещую иллюзию. Интегра сидела рядом с Зорин и с интересом водила кончиком пальца по переплетению элементов узора. Выпитое сделало свое дело, и девушка расслабилась, позволив себе забыть о некоторых правилах поведения в приличном обществе. Впрочем, тут им было не место. 
- А что значит змея, прячущаяся под листом? – желто-зеленое пресмыкающееся смотрело с кожи с холодной злобой, как живое. 
- Скрытность и склонность делать гадости. 
- Не верю, - улыбнулась девушка, потрогав рисунок пальцем. Острый край лопатки прощупывался без труда, но стоило убрать руку, как иллюзия возвращалась. 
- У всех есть свои достоинства и недостатки, - хмыкнула Зорин, повернувшись к гостье лицом. – Твой рисунок был бы ничуть не проще. 
- Почему? Мне всего восемнадцать лет, я всю жизнь прожила в закрытом мирке, где даже поговорить толком не с кем. Откуда сложности? 
- У тебя сильный характер и душа, полная страстей, - немка осторожно прикоснулась к лицу Интегры. – Но на таком лице я бы не стала рисовать ничего, оно и так очень запоминающееся. А вот на спине… 
- Да? 
- Если хочешь, я нарисую на тебе узор, не краской, разумеется, всего лишь ароматической смесью. Но для этого тебе надо снять хотя бы часть одежды. 
Интегра тихо рассмеялась и потянулась к пуговицам рубашки. 

* * * 

Запах, в который хочется завернуться, как в одеяло. Прикосновение уверенных рук, рисующих круги и ломаные линии, разминающих ноющие мышцы и гладящих так нежно, что хочется плакать. 
- Смотри, - Зорин осторожно взяла смуглую кисть гостьи в свою. – Чувствуй движение, чувствуй себя, свою кожу. 
Повинуясь мягкому давлению, Интегра откинулась назад, прислоняясь спиной к груди немки, чувствуя ее щекочущие дыхание. Ведомая умелой рукой она ласкала себя, краем уха слушая объяснения. 
- Тут ты как камыш, тонкий и стройный, - пальцы скользнули по ребрам, едва касаясь разгоряченной кожи. 
- Тут – ты бутон, готовый раскрыться, - ладони накрыли грудь и чуть сжали затвердевшие соски. 
- А тут… - нежная ласка, линия, проведенная по самой границе светлых кудряшек, - тут ты чаша, которая никогда не бывает полна. 
- Почему? – хрипло спросила Интегра, ловя ускользающие пальцы. 
- Потому… - тихо рассмеялась Зорин, прижимаясь щекой к тонкому плечу девушки. – Потому… 

* * * 

Интегра резко открыла глаза, уставившись на собственное отражение. Лейтенант, уже несколько минут терпеливо ожидающий, пока на него обратят внимание, вздрогнул и с трудом подавил желание отодвинуться. Слишком уж голодным был взгляд гостьи. Слишком пустым. 
- Ваши данные готовы, - папка с грифом секретности едва ли не сама прыгнула леди Хеллсинг в руки. Офицер явно не желал касаться девушки даже пальцем. 
- Спасибо, - равнодушно выдохнула Интегра, стремительно разворачиваясь на каблуках. 
Лестницы, посты охраны – как все это скучно. Дома ее ждут. Девушка непроизвольно сжала пальцы – порез на указательном еще болел, но что значит эта боль по сравнению со взглядом, полным абсолютной преданности и такого милого смущения? Виктория, Виктория – ты будешь моей победой. Еще совсем недолго – несколько дней, может быть недель – и я получу тебя целиком. И ни рыжий наемник, ни безумный граф не посмеют даже претендовать на твою душу. 

* * * 

День обещал быть теплым и долгим. Середина сентября, самое золотое время, когда осень еще только вступает в свои права. 
Интегра еще не знала, что авианосец «Игл» уже переименован в «Адлер», а большая игра перешла в активную фазу… 

Конец