В раю тепло и солнечно. Каждый день там начинается с ласкового рассвета и заканчивается не менее ласковым закатом. В раю летают бабочки, поют птицы, и цветут кувшинки в прудах с кристально чистой водой.

В раю все всегда улыбаются друг другу…

И это безумно скучно.

Габриэль стоит возле колодца, перегнувшись через край, и смотрит вниз.

Где-то там, на дне – Тартар. В нем пылает огонь, раздаются крики и стоны, Сизиф катит свой тяжелый камень, а Тантал умоляет наклонить ветвь с яблоком. В Тартаре нет солнца, небо там завешено тяжелыми тучами, и дождь, срывающийся с них, обжигает кожу и подпаливает волосы.

В Тартаре Зена. И уже только из-за этого хочется тоже быть там.

Габриэль набирает в грудь воздуха, зажмуривается и падает в колодец, по пути больно стукаясь затылком о камни.

Падение кажется бесконечным. Кто-то летит рядом, исступленно хохочет и пытается схватить за руки. Затем отстает, и вот вокруг снова тишина, нарушаемая лишь легким свистом ветра.

В колодце нет воды, Габриэль давно раскусила этот обман. А когда она приземляется, кубарем прокатившись добрый десяток шагов, пустой и равнодушный голос, в котором, тем не менее, слышится усталость, говорит ей:

– Нет, еще не пора.

Аид, перед которым встает на ноги девушка, сидит на своем железном троне. Никаких черепов и костей – Персефона не любит лишних напоминаний о смерти. Светлые волосы властителя иного мира тронуты благородной сединой, синие глаза напоминают глаза Зены. Может быть, только из-за этого Габриэль многое прощает богу. Например, ожидание, которое длится уже целую вечность.

Аид говорит ей, что Зены больше нет в Тартаре, что она ушла на новый виток, и в том витке нет места для кого-нибудь еще. И тогда Габриэль остается – здесь, среди тяжелого воздуха и тягостного мрака. Ей невыносимо скучно жить в раю, и Аид почти улыбается, когда слышит это. Почти – а ведь это может быть только отблеск огня, скользнувший по губам.

– Когда? – нетерпеливо спрашивает сказительница, сидя у подножия трона и раскладывая осколки зеркала. В них она видит отражение Зены и ее армии: в новой жизни Королева Воинов опять поднимает меч.

– Скоро, – лениво отзывается Аид, и один из его верных псов поскуливает, требуя внимания. Аид кладет ладонь ему на голову, чуть поглаживает. Лицо бога бесстрастно и бледно.

– Когда? – задумчиво спрашивает Габриэль, плетя венок из асфоделов. На ровной глади Стикса она видела танцующих призраков в тяжелых и странных платьях: будто на обруч от бочки натянута ткань.

– Скоро, – привычно обещает Аид. Он стоит за плечом Габриэль и считает лепестки. Плащ его, сотканный из сновидений, безжизненно висит за спиной.

– Когда? – топает ногами Габриэль. В руках ее – потрепанная книга, на страницах которой оживают картинки. Зена снова на коне, на голове у нее причудливая шляпа, а в руках – странный предмет, то и дело издающий оглушительный звук.

– Скоро, – прикрывает блеклые глаза Аид. В его царстве все меньше душ: уже почти никто не помнит о греческих богах, уже почти никто не спускается в Тартар.

– Когда… – безнадежно шепчет Габриэль, тускло всматриваясь в портал. В нем – уродливые высокие здания, похожие одно на другое, скребущие крышей небо. В нем – нелепые повозки без лошадей, рычащие и мигающие разноцветными огнями. В нем – Зена, сидящая в кресле и листающая журнал. У нее светлые волосы, короткая юбка и накрашенные губы, но Габриэль видит ее глаза и не дает спуску сомнениям.

– Сейчас, – неожиданно отзывается Аид. Сказительница не готова. Она хочет спросить что-нибудь еще, когда водоворот ветра захватывает ее в свои объятия и проносит сквозь время и пространство, выпуская точно перед нужной дверью.

Габриэль видит зеркало справа от себя. Отмечает короткую стрижку, узкие стекла в оправе на носу и обувь странной формы. Ее окружают чужие запахи, звуки и видения, но до них нет никакого дела.

– Проходите, мисс Андерс ждет вас, – вежливо говорит кто-то позади, и Габриэль спешит открыть дверь.

Зена поднимает голову.

– Ты, – тут же уверенно шепчут ее губы.

– Ты, – улыбается Габриэль.

Она провела тысячи лет, не в силах дотянуться до Зены, а самыми сложными оказываются пять шагов, которые следует преодолеть под конец.

Бард целует свою воительницу, забыв о словах, которые готовила так долго, и по-прежнему не знает, была ли вечность в разлуке искуплением для Зены или же для нее самой.

Конец