Карину приступ дикого скучания добивает вечером первого же дня добровольной ссылки в деревню к бабушке под фруктовый чай и Белинду в наушниках (однажды кое-кто сказал ей, что Белинда – это когда все совсем пиздец, и, наверное, это все-таки правда).

У ее Лины короткие рыжие волосы и нежные руки, новые серии какого-то модного американского сериала каждый четверг в четыре часа утра и отвратительно горький кофе, шрамик на левой ноге, почти у щиколотки (на два поцелуя выше), и любовь к кактусам.

Но Карина больше не знает Лину, которую могла бы назвать своей. Теперь есть чужая Лина, бывшая Лина, незнакомая Лина, все вот все еще (ох) любимая.

***

Бабушка жалуется на телятину за 400 рублей/килограмм и покупает ингредиенты на блинчики, Карина закатывает глаза, слабо улыбаясь, и вываливается из магазина, щурясь на солнце. Она забыла привезти солнцезащитные очки.

Перед крыльцом здания на заднем сидении старой BMW спит девушка. Через окно видны светлые волосы, спокойное лицо и длинные ноги. Красивая.

Карина узнала машину, она принадлежит старику через пять домов, тот все рассказывал, что внучка приезжает, а бабушка говорила, что не стоит верить – дескать, Петр Арсеньевич надеется на ее приезд который год, и все без толку.

Что же, думает Карина, может быть, в этот раз надежда имела смысл.

***

Они знакомятся (Карину знакомят с ней) через два дня; на улице почему-то становится холоднее, привезенный чай заканчивается, надо бы в магазин, и странный цветок бабушки на огороде вдруг начинает расти.

У Карины все руки в земле, сгоревшая кожа на плечах, огромные синяки под глазами и ободранные коленки. Выглядит как крутой дачник, настоящий Денди местного посева.

Девушку-женщину зовут Саша, ей 24, и она приехала на месяц. Может быть, немного больше, в общем-то, как пойдет (ее слова).

На языке у Карины вопросов сотни, предложений десятки и просьба (одна, случайная, мимолетная):

пожалуйста

давай

видеться

чаще

- Обязательно сходи на речку, пока не похолодало, - советует она вместо всего остального, но Саша молчит в ответ, и ладно. Карина улыбается и идет в дом, смывать с себя грязь.

***

Карина включает третий раз чайник за ночь, когда бабушка медленно, царственно выплывает на кухню, подметая пол подолом сорочки. Они с вечера практически не разговаривали, потому что Карина отказывается пробовать первые ягоды жимолости.

- И чего не спишь?

- Не спится, ба.

Она не спрашивает ничего больше, и Карина ей благодарна. Любой другой достал бы свой скальпель и начал ее бы аккуратненько резать, только бы добраться до внутренностей, но не Ольга Васильевна.

- Тебе не холодно наверху спать?

- Ты же знаешь, там в априори не может быть холодно. На крыше всегда теплее всего.

- Ты у меня девочка-мерзлячка, так что не знаю, не знаю.

Карина улыбается бабушке и предлагает чай, та отказывается. Мол, рано вставать с утра, да и ты ложилась бы уже. Сон – это важно.

Действительно, сон – это важно.

Карина четко помнит, как ругала Лин за бессонные ночи, а той только «ну дай же мне дописать», потому что статья, дедлайн дышит в шею, начальник вопит и вдохновение ночью, только ночью.

Правда, Карина в упор не помнит, как три ночи в неделю без Лины в постели превратились в 7 из 7.

***

Саша сидит возле озера на мостике, подобрав под себя ноги и покачивая головой в такт чему-то в наушниках. У нее волосы забраны в высокий хвост и ярко-синяя майка с надписью «you are fucking lucky» на спине. Карина останавливается за несколько метров и всерьез задумывается о том, чтобы развернуться и унестись куда-нибудь прочь. Чужое спокойствие священно.

- Привет соседям, - говорит тихо Саша, обернувшись и слабо махнув рукой, Карина думает, что теперь-то выхода нет (все по «Сплину»). – Присоединишься? – спрашивает, протянув наушник.

У нее в плейлисте победитель Евровидения поет о героях, а потом Минаж читает об уборке и готовке, а сверху все накрывается Lumen с текстом о, кажется, детях-самоубийцах. Карина хмыкает, но продолжает сидеть рядом и слушать. Ей спокойно.

От Саши пахнет яблоками и землей.

***

На «Что не так?» (громким шепотом, над тарелкой вишневого пирога с ощущением чужого дыхания с запахом текилы) Лина ответила, что любовь любовью, а в ее жизни Карине больше места нет.

О будущем нужно подумать.

Хватит экспериментов.

Я наигралась.

***

- Куришь? – спрашивает, показав на незажжённую сигарету между губами Саши.

- Да не сказать чтобы. Балуюсь, - Карина кивает на такое объяснение и садится рядом с ней возле дерева, вытягивая ноги.

Сегодня она спала еще меньше, чем вчера, и, кажется, скучала больше. Разве все не должно быть наоборот?.. На телефоне ни одного пропущенного вызова, бабушка вторую неделю готовит ее любимые блюда, будто подозревает, что что-то не так. И все реально не так, черт возьми.

У Саши рубашка в большую клетку и очень бледная кожа, она крутит сигарету пальцами, и Карина хочет остановить это движение. Раздражает среди окружающей тишины.

- Чего тебе хочется, Ин?

- Напиться, - отвечает Карина честно. Ангелину обратно, молчит, прикусывая губу до крови.

- Тогда пошли.

И Саша тянет, тянет ее за руку с земли в сторону дома своего деда, и Карина не знает почему, но идет. Ей хочется проверить (узнать), соврала ли Саша, сказав, что на спине вытатуировала пару звезд.

***

Они пьют вино, в запасе еще три бутылки, сидя в самом дальнем конце сада. Эта дешевая бурда нехило так ударяет в голову, заставляя посмеиваться над котом, что пытается залезть на дерево, и чувствовать тепло от чужой ладони на бедре.

- Будь моя воля, я бы влюбилась в небо, - шепчет Саша, уткнувшись в ее шею, и Карина замирает на какое-то долгое мгновение, а потом гладит ее по голове.

- Я бы тоже, - отвечает тихо, прикрыв глаза.

***

Похмелья нет, мир сегодня милосерден к ней. Бабушка спрашивает про какой-то куст, и Карина пытается придумать, что бы сказать, потому что почти уверена, что они его вчера затоптали. Саша выбирает именно этот момент для появления, таща в руках нечто маленькое и зеленое.

- Вот, я накосячила, приношу вам новую хуйхуя. Правда, садить рекомендуется, дед сказал, в марте, но что поделать.

- Это Кохия, - бурчит бабушка, принимая дар. Карина точно видит улыбку на ее лице и поднимает взгляд на Сашу. У той красный след на щеке и ярко-зеленые глаза. Никакого видимого похмелья. Ведьма, ну честное слово.

- Чаю? – предлагает Карина, надеясь на отрицательный совет. Вставать с травы очень лень. Саша фыркает и валится рядом.

- Не. Спать, - и кладет голову на каринино плечо. Та задыхается от тепла.

***

Карина всегда думала, что люди друг из друга вырастают как-то обоюдно, что ли. А оказывается, что иногда один вообще не вырастает, а второму человек, как кофточка, просто надоедает. Размер вроде как еще подходит, а цвет уже тупо не катит. Не по моде. В этом сезоне в тренде отношения гетеросексуальные, а не любовь, которая внутри.

***

У Саши футболка с надписью «I so fucking love you», и Карину подташнивает. Совсем немного, но так, будто кажется, что сейчас разорвет.

Она протягивает Саше один наушник, как бы даже не прося, а почти приказывая с оттенком необходимости, сегодня совсем, пожалуйста, не говорить. Не надо.

Зарядка плеера садится через шесть бесконечных (слишком быстрых) часов, дальше музыка – шум воды.

***

Ангелина собрала свои вещи за полчаса, оставив дурацкую клубничную пасту на полке, маковые булочки на холодильнике, сотню маркеров на столе, зарядку от плеера на полу, порванные наушники на стуле и черные трусики в нижнем ящике.

И с тех пор ее будто бы вообще не было. Напоминанием о ее существовании стали холод где-то внутри и идиотские сообщения в телефоне.

Карина просто не знает, как можно все это захлопнуть и жить дальше, и потому приехала в деревню: помочь бабушке, покупаться, в одиночестве справить свой 22 день рождения и какими-нибудь грубыми нитками заштопать возвращенное сердце.

***

- Ну, расскажи мне, от кого ты здесь скрываешься? – спрашивает Сашу, в конце концов, Карина, развалившись посреди поля. Ветер медленно скользит по спине и приятно холодит кожу, время подходит к пяти вечера. Почти конец июня.

- С чего ты взяла? Я навещаю родственников.

- Родственников в деревне навещают дня три. Ну, максимум – неделю.

- Знаток, - тянет она дурашливо, но не спорит. – Я просто пытаюсь получить удовольствие здесь. Ну, знаешь, вот есть у тебя дома помидор, черный хлеб и чеснок. Ты можешь прийти, съесть их, сесть за стол, взяться за голову руками и зарыдать от безысходности, потому что у тебя ничего нет. А можешь съесть все это, получив удовольствие, раскинуть руки в стороны и заорать, что свободен. И не соврешь.

- Я сейчас сделаю вид, что верю тебе.

Саша шепчет через минуту еле слышно «спасибо» и сжимает ее ладонь.

***

Карина делает самолетики из салатных листов, но они не летают.

По каждому инвалиду-самолетику за звонившего (самый главный самолетик-инвалидик она сама).

Первым с Днем Рождения поздравляет отец: в семь утра, потому что на работу нужно бежать, и вряд ли освободится раньше ночи, Карине плевать уже давно. Вторая – мама, она сейчас в Испании, получает свой ежегодный загар. Третья – сестра, та совсем не волнуется о поступлении хоть куда-нибудь. Четвертый Андрей, сокурсник, влюбленный с первого взгляда и очень давно. Пятая – Мариша, шестой – Вася, седьмая – Таня, девятая – Олеся (дальше - больше, но нет той одной).

Когда пробивает одиннадцать, напряжение внутри отпускает, обнаруживаясь горечью на языке и головной болью в висках; Карина понимает, что Лина не позвонит. Если уж вычеркивать человека, то полностью и навсегда, да?

На странице в ноуте мигает спам-рассылка. Надпись гласит «принимаем заказы на медикаменты», и Карина смеется.

яду

пожалуйста

мне

Потому что больше всего на свете, даже если просто как подарочек от вселенной, Карина хотела, чтобы Лин позвонила. Это не сложно, сказать всего лишь три слова (не те, что с Я до Люблю и Тебя; только С Днем Рождения)

***

Саша будит ее в три утра, теребя за плечо. Ее практически не видно в таком свете, и Карина морщится, пытаясь понять, что она, блять, делает на ее крыше в такое время. Все приличные люди спят, а не шарятся по чужим чердакам.

Надежда на то, что это просто идиотский сон, тает при спуске по лестнице. Карина чуть не падает, пересчитав ступеньки спиной. Самое то для окончания дня рождения, который, конечно, кончился уже несколько часов назад, так что, наверное, вообще не считается, но все-таки.

- У этой интервенции есть смысл? – спрашивает, зевая, Карина, и Саша хихикает, схватив ее за руку.

- Мы идем купаться. Давай, вода теплая.

Вода действительно теплая, но Карина только мочит ноги и садится на мостик, разглядывая практически полную луну. Она думает, что слышала нечто вроде «зануда» от Саши, но не обращает внимания. Та медленно раздевается до полного обнажения (на спине ее действительно соединенная россыпь звезд) и подмигивает ей, с разбегу плюхаясь в воду. Брызги летят во все стороны.

- Я очень хочу тебя поцеловать, - говорит тихо, но четко Саша, выныривая рядом с ней. Ее волосы блестят на таком свету и кожа кажется почти прозрачной. Карина смотрит в ее глаза и ждет пресловутого «но», и сердце не сбивается с ритма, и это странно (страшно). – Но у тебя здесь, - она подплывает ближе и дотрагивается ладонью до груди, делая рубашку влажной и противной к телу, - есть кто-то еще, а у меня муж. Изменяющий, уже не любимый, но какой есть.

Карина облизывает губы и улыбается, понимая, что ответить, в общем-то, нечего. Она встает, снимает майку, стаскивает джинсы и падает в воду тоже.

Два разбитых сердца не образуют одно целое.

Это не так работает.

Конец