Очень неудобно перехватывают навыверт под локти. Проседаю резко вниз, но освободиться не получается, только резкая боль пробивает по суставам. Тут же что-то прилетает в живот, потом в лицо, и состояние плавно переходит в анабиозное: все воспринимаю, но боли не чувствую. Глаза теряют резкость, и уже как сквозь толстое стекло вижу, как этого козла поднимают. Злорадство: рожа у него вся разбита. В ушах у меня горячая вата, с бровей капает липкое, а вытереть не могу - руки вывернуты назад и вверх. Впрочем, именно поэтому глаза и не заливает: стою вниз башкой, так что вижу летящие на пол капли и даже вычисляю рисунок, который создается из их пунктира. Слышу твой голос: очень издали, как если я стою на двенадцатом, а ты на первом этаже в подъезде. «Зачем, ты, зачем, ... домой..." Домой так домой. Посмотрели, блин, кино.

А начиналось все так хорошо. Мы с тобой планировали выход в свет неделю: выбирали время между моей работой и твоими племянниками, листали рекламы кинотеатров в поисках лучшего фильма, спорили куда пойти; потом пришли раньше домой, и начали собираться. Сначала мы одевали меня - потому что это, безусловно, требует меньше времени. Ты погладила мне джинсы (потому что я не стану этого ни в жисть делать - ДЖИНСЫ НЕ ГЛАДЯТ!!!) и футболку, а я в это время надраивала свои ботинки - после спецового купленного за тридцать баксов спрея они будут сиять, как лаковые. Ты пыталась разложить по голове мои вихры ровными прядками, а я упорно потом ворошила их пятерней. А вот когда дело дошло до тебя, все стало гораздо сложнее. Белье и вещи летели из шкафа каскадом (го-осподи, ну какая тебе разница - какие трусы надеть! мы же В КИНО идем!), ты металась между ним и зеркалом, потом в ванную, опять к шкафу, и так продолжалось, пока у меня не закружилась голова. Тогда я поймала тебя во время очередной перебежки в охапку, поставила в ботинки и выдворила прочь на улицу, обрекши тебя на мучение краситься в машине.
Перед фильмом мы решили поесть мороженого, а потому проехали полгорода в другую сторону от кинотеатра, чтобы вволю насладиться сим процессом. Нет, мы посетили не пресловутый "Баскин Робинс" и не "Макдоналдс", мы поехали на Набережную к шестому причалу, где в уличной кафешке старенький таджик в плеере здоровенными ножами кромсает шаурму. В этой кафешке мы и едим обычно мороженое, когда нам это вдруг приходит в голову. Мы радовались как дети вафельным стаканчикам, и прыгали возле столба, поддерживающего пирс, пытаясь (кто выше?) налепить круглые бумажки от стаканчиков на его крашеную поверхность. Ты слизывала убегающие белые капельки с пальчиков и смешно щурилась, перегнувшись далеко за чугунный парапет, чтобы разглядеть название четырехпалубника, проплывающего мимо.
И в кино мы приехали пораньше: ты обожаешь ходить, никуда не торопясь, по холлу и разглядывать огромные афиши и лучшие кадры из фильмов, что были и будут. Мы честно отключили мобильники еще за пятнадцать минут до начала сеанса, чтобы спокойно посмотреть фильм и не мешать смотреть его другим. Билетерша, молоденькая девчонка, глядящая на нас всегда немного удивленными глазами, протянула тебе билеты - места те самые, наши любимые. И вот мы в предвкушении, мы ждали и радовались, потому что поход в кино - это для нас что-то вроде праздника-ритуала. В зал мы зашли перед самым сеансом, сели на предусмотренные купленными билетами места и погрузились.

Минут двадцать все было прекрасно. Фильм - супер, звук - обалдеть... и тут где-то, судя по звуку, на ряд повыше и чуть справа, заверещал телефон. Мы с тобой сразу поимели возможность увидеть лица всех сидящих впереди нас зрителей, оглянувшихся на звук. "Але, Лех, я в кино. Позже позвони. Позже позвони, говорю. Ага. Ну, пакеда." Какой-то молодой бычок приобщается к прекрасному. Блин. Пропустила момент. А ты мне уже нашептала его жарким дыханием на ухо. По спине пробегает согревающий мороз, и я улыбаюсь.
Стоило только включиться снова, как сверху-справа раздалось шуршание фольги - резкое, словно рвут большие листы пергамента. Оглянулась: бычок сидит и поедает шоколадку, запихивая в угол соседнего кресла бумажку. "Молодой человек, нельзя ли потише?" - но ты одергиваешь меня, а я как назло не могу слышать ничего, кроме хруста этой проклятой фольги. Но ты обняла меня за плечи, и я потихоньку забыла об этом типе.
Вау, а оператор-то у них не дурак: захватывает зрелище. Графика компьютерная идеальна... Повторный звук мобильника разрывает в клочки все впечатление. Вскакиваю на месте, но ты усаживаешь меня обратно. Блин... И фильм уже не в радость. Сижу уже и всеми фибрами ловлю звуки из-за спины, сама уже не желая этого, но, не имея возможности поступить иначе. Хуже впечатление от фильма может испортить только случайная дырочка в экране, которую, как назло, замечаешь, и уже не можешь следить за происходящим, потому что взгляд постоянно возвращается к струйке неизменного света из отверстия на мелькающем фоне кино.
И я дождалась апогея. Бычок достал попкорн. Нет ничего более мерзкого, когда какой-нибудь такой вот чувак запускает пальцы в пищевой пенопласт американской придумки, шурша при этом неимоверно огромным бумажным пакетом. А потом такой чувак отправляет горсть белой гадости себе в рот, рассыпая излишки вокруг себя и себе на брюки, и начинает громко чавкать, с хрустом перемалывая эту самую воздушную кукурузу. И - кульминационный момент: этот мудак начинает звучно и смачно обсасывать соленые от попкорна пальцы по одному. Все. Предел. Я не помню, как перелетела через спинку и оказалась поверх этого козла. Нет мыслей в голове, только раздолбать, изуродовать, заткнуть эту мерзкую пасть. Прежде чем он сообразил, что происходит, я уже успела раскрошить ему пол-лица. А дальше... дальше вы знаете. Блин, нафиг ботинки так начищала...

Дома ты прикладывала лед мне к лицу и вытирала кровь бинтиком, смоченным в перекиси. А вечером уже, когда мы ложились спать, ты осторожно поцеловала меня в уцелевший от фингала глаз и спросила:
- Ну когда же мы с тобой сходим в кино НОРМАЛЬНО?
- Все, котен. В следующий раз - точно...

Конец