Сложно чувствовать себя изгоем общества, в начале двадцать первого технологического века. Но технологии - это плеть человечества. И сечет она его бессмысленно и беспощадно.

Восемь утра. Хмурое небо, сонные лица, толпа у касс метрополитена. Все, как обычно. Ровно так, как бывает всегда, уже на протяжении черти знает сколько времени. И как всегда я опаздываю на работу. Работа у меня не пыльная, но стрессовая. А что в наше время не стресс? Каждая мелочь мотает нервы. Даже давка в метро. Мне вот, к примеру, не приятен этот секс толпы. Каждый трется о кого-то. Сзади, спереди, с боков. И готов в случае чего затереть до смерти. Прощальные прикосновения, которые навсегда останутся на сетчатке умершего глаза.

В наше время жизнь - большой риск. А смерть - как вожделенный подарок от вечности. Правда вот не для всех этот подарок такой уж приятный. Некоторые с удовольствием бы обменяли его на большой риск жизни.

Вагон метро, всегда идет чуть покачиваясь. Амплитуда не высока, поэтому многие не замечают того, когда она может стать критической. Погрешность переходящая в катастрофическую неисправность вагона. Инженеры знают, а остальным и не важно.

Я инженер. И я знаю, что иногда происходят вещи, которые не может запрограммировать даже самый лучший программер. Они просто происходят, неподвластные теоретикам.

Но в данный момент, вагон метро, просто скользит по рельсам, скрипит, качается и издает звуки, которые он издает всегда. А я думаю о том, что хорошо бы начальник не влепил мне "последнее армейское предупреждение" за опоздание. Третье за последнюю неделю. Оно правда третье, я плохо сплю. Мне сняться кошмары, будто я умираю посреди поля брани и у меня в груди застряла стрела. Просыпаясь утром, я думаю о том, что это всего лишь кошмар, но остается горький осадок, что это либо было, либо будет. Гипотетически, может быть каждый день. Случиться и все. Как поломка вагона в метро.

Или война...

Мои тягучие невеселые думы прерывает неприятный скрежет и резкий толчок, который заставляет меня потерять опору. Я ориентируюсь быстро, выставляя вперед руки, пытаясь защититься от невидимой преграды, или чего-то что наступает и поглощает. Со всех сторон слышны крики и даже вопли. Но все это заглушает сильный гул чего-то над потолком. А потом я чувствую, будто в меня вонзается тысяча иголок, заставляя почувствовать металлический вкус крови во рту.

Темнота. Непролазная и злая. Клокочет внутри, рвется наружу сгустками крови и тошноты. Мне больно, но я терплю. Не хочется открывать глаза, но я все-таки делаю это. Вокруг смрад. Жесткий, неуютный. Какое-то время я смотрю наверх, не замечая ничего кроме непролазного дыма и гари. И когда, наконец, это все начинает оседать вниз, я понимаю, что вокруг меня трупы. Мертвые люди. Они еще сегодня утром были живы. А сейчас их нет.

Внезапно хочется вздохнуть полной грудью, но воздуха нет. Или что-то мешает.

- Не двигайся, - шепот сбивает со всех мыслей разом, зарождая приступ паники.

Вокруг мертвые люди и тут совершенно живой голос. Серьезный и строгий, словно со мной говорит учитель.

Голову повернуть сложно, но обладательница серьезного голоса, появляется у меня перед самым носом, заставляя отпрянуть и ощутить резкий приступ боли.

- Не двигайся, - повторяет она. - А то хуже будет.

Хуже уже не будет. Я это понимаю, когда опускаю глаза вниз. Все точно. Как в моем сне, где я умираю на поле брани, пронзенный стрелой. Только в вагоне метро сейчас, стрелой служит железный штырь, выбившийся из искореженного вагона. Значит, это было вещий сон. Или нет. Я не умерла еще, жива. Но если помощь не поспешит, то...

- Как тебя зовут?

Я снова вздрагиваю, забывая на миг, где нахожусь. Передом мной все расплывается, я едва могу сфокусировать взгляд на девушке передо мной. Милое, почти детское лицо, темные глаза. Хотя я не могу разобрать темные ли они, или просто здесь темно. Но лицо ее напоминает мне сестру, которая погибла много лет назад, когда еще была ребенком. У меня даже мелькает мысль, что это она и есть. Ангел. Если я вижу ангела, значит дело - труба.

- Крис-тина - выдавливаю я, сама не понимая зачем ей мое имя, я все равно скоро концы отдам.

Дышать тяжело. И мне кажется, что если бы у меня было пробито легкое, я бы уже встретилась с сестрой воочию. Значит, меня просто проткнул насквозь этот штырь. И я совершенно не чувствую ног. А точнее, я чувствую, что они дико болят, но эта боль словно как анестетик действует на то, что через меня прошел кусок железа.

- Это шок, - словно читает мои мысли девушка.

Она протягивает руку, и перед тем, как я смогла что-то увидеть перед собой, прикасается к моей горячей щеке.

- Все хорошо, - сообщает она. - Не война же.

Как странно, что здесь и сейчас, среди трупов она упоминает войну. А еще странность в том, что она ... цела. Цела и невредима. Словно спустилась откуда-то сверху, куда я смотрела, когда очнулась.

- Медик? - пытаюсь спросить я.

Она качает головой, но у меня снова все расплывается перед глазами, и я понимаю, что еще немного и потеряю сознание снова.

- Нет, - отвечает она, видя, что я не в себе. - Я - Геля...

Это последнее, что я слышу отчетливо. Потому что после этих слов, мой слух словно кто-то выключил, словно устройство в компьютере. Я успела подумать, что начальник может меня уволить. Потом, что мне не дадут зарплату. Затем, что мой кот не получит сегодня еды. Кот. Мой ленивый котяра - Пирс. Почему-то я думала о коте неприлично много, а потом почувствовала на своем животе, холодную руку. Я была уверена, что эта рука той девушки, а может мне вообще все приснилось. И сейчас, просто часть кошмара, в котором все так реально, словно сон и явь поменялись местами и решили просто надо мной поиздеваться.

Какое-то время мои мысли явно путались. И даже, возможно я теряла сознание и не раз. Мне казалось, что уже давно должна прийти помощь. Мы же в цивилизованном информативном мире живем, где о терактах и катастрофах узнают раньше, чем о том, что сегодня на обед.

Но моя помощь сейчас только эта девушка - Геля. И все. Но она мне ни чем не может помочь, хотя в ее присутствии, мне кажется, легче. Чистая психология. Умирать легче с кем-то рядом, так хотя бы понимаешь всю бесполезность своей жизни, которая почему-то не проносится у тебя перед глазами, а просто угасает в тебе.

Сейчас словосочетание «жизнь-боль» похоже на сопливые пережитки времени. Что такое боль узнаешь перед самой смертью, когда один миг превращается в вечность, а искра жизни - в потухший фитиль.

Не могу пошевелиться, хотя просто хочется встать и уйти отсюда. Бежать со всех ног, словно из заколдованного круга этой бытийной промежности жизни. Она размежевала меня на составные части и теперь терпеливо ждет. Мне все еще трудно дышать, но когда девушка прикасается ко мне, это словно облегчает мою предсказанную сном, судьбу. А может, она вовсе не сном предсказана? А моими предрассудками, о бессмысленности никчемности моей жизни. Ведь я всегда мечтала жить на природе, в домике у реки. Но меня черт понес в каменные джунгли города, где я каждый день задыхаюсь от дыма и перегара, любя эту гранитную закольцованность.

- Не успеют, - шепчу я, одними губами, чувствуя снова кровь во рту. - Погрешность…

И снова я подумала о том, что кот дома один, а мама уехала по делам в Воронеж. Она не будет новости смотреть, ей некогда. Может, к лучшему.

- Погрешность…

Я - инженер, я знаю, что значит погрешность. Иногда погрешности приводят к фатальным столкновениям науки, религии и технологического прогресса. И очень редко - к смерти.

Но данный конкретный вагон из-за погрешности и ошибки инженера-наладчика сложился в гармошку, и люди в нем, как бифштексы. Смертельный завтрак программиста.

- Знаю.

Данный ответ вводит меня в тупик. Я пытаюсь его осознать, когда чувствую, что на меня навалилось что-то тяжелое, но мягкое. И холодная рука, закрыла мне рот, шепча над ухом:

- Я все знаю, но это не поможет никому…

После данных слов, я тот час пожалела, что не умерла после катастрофы. Потому что мысли которые атаковали мою полубессознательную голову, были одна страшнее другой.

- Все не случайно, - продолжала шептать мне, девушка, все еще прикрывая рот ладонью, очевидно, чтобы я не болтала лишнего.

Но я и не могла, просто сил не было. Я только лихорадочно размышляла, понимая, что помощь не придет. Очевидно, никто не в курсе, что произошла катастрофа. А когда все узнают, будет поздно. Это террор.

- Ты избранная!

Как-то не чувствовала я себя избранной, просто потому что не долог мой час. Без медицинской помощи, я концы отдам в ближайшие час-полтора. И меня впереди ждали жуткие мучения.

За что судьба меня так ненавидит?!

И внезапно я почувствовала, как по телу прошла жаркая волна, от макушки до ног, которые, я думала уже не почувствую. А все потому что девушка без зазрения совести запустила руку мне под рубашку. Я прекрасно понимала, что секс - это не то, что я сейчас хочу и о чем думаю. Я думала о спасении, бессильно цепляясь за свою никчемную жизнь. И секс в списке желаний сейчас не стоял вообще. Выжить бы.

Но меня Геля совершенно не спросила, когда расстегнула ширинку на джинсах и без всяких прелюдий проникла туда, куда последний раз проникала моя возлюбленная девушка, четыре года назад. Это было мерзко и неприятно, но Геля словно не слышала моих стонов, совсем не удовольствия. Она продолжала свои действия не смотря ни на что. Я - избранная, а значит, полагала, что должна удовлетворить ее голод.

Это не было изнасилование. И даже насилие. Это вообще было не похоже на секс. Странное чувство нереальности происходящего. Словно ты жива, но не живешь. Ты где-то, но не здесь. Создание на земле, а душа… Где-то.

Я чувствовала только толчки, которые то наращивали темп, то замедляли его. А может, я просто была в прострации, и не понимала, что происходит вообще. Но вот же факт, когда все это происходило, боль словно отступила совсем, будто все было в параллельной реальности.

- Позволь мне, - прошептала девушка, резко прижимая меня своим телом к полу.

И снова вернулась боль. Искрящаяся внутри, выжигающая внутренности и накрывающая темнотой. Она пульсировала внутри, и я даже не понимала, оргазм ли это или я умираю.

А может это была некрофилия!?

Через эту темноту молнией ворвалась мысль, что это лишь гипотетическое развитие событий. Лишь версия.

Сомнения раньше заставляли меня бороться, но сейчас я была уверена, что это конец.

Мне было страшно. Паника разрасталась по венам, я чувствовала, что захлебываюсь собственной кровью.

Гели рядом не было. И гнетущее одиночество готовилось разорвать меня в клочья…

Клацнул выключатель, в палату вошла медсестра.

Она посмотрела на часы, кивнула самой себе, и придвинула стул к койке, на которой лежала девушка.

- И сегодня без изменений, Крис - грустно сказала она. - Ну что же ты, возвращайся к нам. Ведь наступил новый век. Век бессмертия.

Конец