На свете не существует заранее созданных злодеев. Обычно все хорошие, во всяком случае – обыкновенные люди. Но в критический момент они вдруг превращаются в злодеев, это страшно. 
(Нацуми Сосеки «Сердце»)

Тяжелые свинцовые тучи уже несколько дней сковывали небо непроницаемым панцирем, не позволяющим ни одному солнечному лучу упасть на мокрую раскисшую землю. Дождь то затихал, то начинался с новой силой, будто слёзы скорбящей в заточении небесной синевы. 
Доктор Мидзуно не смогла подавить зевок, наблюдая за бесконечно ползущими по стеклу мокрыми дорожками. Свет настольной лампы слегка преломлялся, и порой казалось, что окно забрызгано разноцветными каплями. 
Женщина ещё раз зевнула. Такая погода вызывала состояние оцепенения. Сегодня работы как таковой не было, остались кое-какие бумаги, да и с теми она быстро справилась. А оставшееся время.…Когда сидишь просто так, ничего не делая, слушая, как дождь выстукивает свою незамысловатую мелодию, начинаешь задумываться над теми вещами, на которые обычно не хватает времени. 
Она откинулась на мягкую спинку стула и покрутила головой, разминая затёкшую шею. Её мысли как всегда возвращались к дочери. За последнее время Ами неуловимо изменилась. Стала более серьёзной, сосредоточенной на чём-то своём. 
«Как давно мы ни о чём не говорили. Ни о чём важном. Как мать и дочь. Я чувствую, что в её жизни что-то изменилось, но не могу понять – что именно. 
Вот было бы здорово…отменить ночное дежурство, и пойти домой, к Ами». Женщина бросила взгляд на наручные часы: почти два. 
— Мидзуно–сан? — дверь приоткрылась. 
Она отвлеклась от своих мыслей и взглянула на вошедшую молоденькую медсестру. 
— Мидзуно –сан, пришла эта дама…— девушка замялась. Она наизусть знала распорядок больницы. И в понимание студентки — практикантки никак не укладывалось, как можно так регулярно нарушать больничные правила ночными посещениями. Но Мидзуно–сан разрешала этой даме навещать своего больного вне режима. 
Правда, Симамото не знала, что на содержание именно этого пациента приходят крупные суммы денег, перечисляемые некоей никому не известной компанией «Witсhes5». Это было основной причиной, по которой администрация больницы смотрела на многие вещи сквозь пальцы. 
— Хорошо, Симамото–сан, побудь в моём кабинете на случай если будет срочный звонок, я займусь посетительницей. 
Девушка молча кивнула, когда Мидзуно–сан прошла мимо неё, поправляя на ходу белоснежный халат. 

У каждой больницы есть свои истории, подобно тому, как в старом доме обязательно должно обитать привидение. Тот медицинский комплекс, в котором работала доктор Мидзуно был отстроен сравнительно недавно, поэтому, о нём ещё мало что можно было порассказать. Но своя маленькая тайна появилась в тот момент, когда медноволосая женщина, закутанная в синий, блестящий от дождевых капель плащ, впервые переступила порог больницы. 
А несколькими часами ранее была госпитализирована девушка с тяжёлыми ожогами. Мидзуно–сан срочно вызвали, и на ходу она узнала скупые подробности случившегося: научный эксперимент обернулся катастрофой. 
Взрыв убил многих. Кто–то умер на месте, кто–то в больнице. А кого–то, как эту несчастную, удалось привязать к жизни: современное медицинское оборудование было достаточно мощным, чтобы поддерживать слабую искру существования в изуродованном теле. Кома. Человек болтается между тем и этим миром словно маятник. Она не мертва, но и живой её трудно назвать. 
Мидзуно–сан помнила, как побледнела молодая женщина, когда после долгой операции прозвучало заключение врачей, как приговор. 
Когда дело касалось безнадёжно больных, доктор Мидзуно всегда испытывала стыд за то, что она всего лишь врач, и не в силах творить чудеса. 
Ту женщину звали Аримура Юко. Она не была родственницей пострадавшей, но всё же Мидзуно-сан разрешила ей провести ночь в палате. 
Что до пациентки…больше к ней никто не приходил. Она лежала подсоединённая к аппаратуре, неподвижная и немая. 
Когда Аримура Юко снова переступила порог госпиталя, было уже очень поздно, точнее сказать, где-то за полночь. Доктор Мидзуно была на своём дежурстве, просматривая медицинские отчёты за последнюю неделю, когда её внимание привлек беспокойный шум в холле. В эту же минуту в кабинет влетела Симамото, с горящими от негодования глазами: 
— Мидзуно – сан! Там какая – то дама срочно требует, чтобы её пропустили к больному… 
Мидзуно нахмурилась. Часы для посещений закончились, но… 
— Хорошо, Симамото — сан, я разберусь. 

Действительно, страшно терять любимых. Ещё страшнее чувствовать свою беспомощность. В чьих силах оживить обугленную плоть? Есть ли чудо? Её слёзы? Её ли любовь способна вернуть из полумертвого сна? Сможет ли она почувствовать ту волну отчаяния и боли, что сразу почувствовала Мидзуно – сан, исходящую от этой женщины? 
Она позволила ей приходить беспрепятственно. И Аримура всегда выбирала поздние вечера. Каждый раз свирепая надежда плескалась в её глазах, когда она выслушивала одно и то же о состоянии больного. 
— Добрый вечер, Мидзуно–сан, мне так жаль, что я нарушаю Ваш распорядок. 
— Добрый вечер, Аримура–сан, не стоит беспокоиться, из каждого правила есть исключения. 
— Что–нибудь изменилось? – она всегда произносила это с придыханием. 
— К сожалению – нет. Мозг по прежнему находится в коматозном состоянии…Мне очень жаль… — доктору действительно было жаль. За всё время своей врачебной карьеры, Мидзуно–сан не смогла привыкнуть к страданиям своих пациентов, и к тому, что нередко она была бессильна кому–то помочь. 
— Ясно…— коротко произносит женщина и открывает дверь, ведущую в палату. На пороге она оборачивается: 
— Всё равно – спасибо. 

Её вторая жизнь началась в этой палате. В ту самую минуту, когда она увидела перебинтованное тело Хироми, с тянувшимися из отверстий, прежде бывших носом и ртом, трубками. Именно тогда, когда врачи сказали, что шансов нет, Аримура поняла, что всё прежнее Их – сгорело в той лаборатории. А может быть, всё началось гораздо раньше, а они были так счастливы, что не заметили тень беды, уже раскинувшей свои крылья. 
Теперь, сидя на постели рядом с безмолвным телом в пустой и холодной комнате она пыталась отмотать события назад, до начала этого кошмара. С чего всё началось, какие нити замотаны в этом страшном клубке? 
Она помнила мутный дождливый вечер, когда Хироми неожиданно появилась на пороге её маленькой квартирки. Тогда она уже училась в аспирантуре, Хироми до окончания университета оставался год. 
Бледное лицо и поникшие плечи подруги сразу вызвали смутные опасения. 
— Что случилось? Почему ты не позвонила? 
Хироми медленно вошла в тесную прихожую и устало прислонилась к стене, стараясь не смотреть Аримуре в глаза. 
— Ты знаешь, Юко, меня только что выгнали… — тихо произнесла она. 
— Откуда? — первой была мысль об учёбе, но Аримура тут же отбросила её. Хироми не отличалась покладистым характером, но конфликты с преподавателями компенсировались за счёт врождённого таланта в своей будущей специальности. Значит оставалось… 
— Из дома. Они знают о нас. – почти сердито буркнула девушка, сдувая со лба растрепавшуюся чёлку. 
Аримура молча обняла свою высокую подругу: 
— Мы справимся. 
И первое время они действительно справлялись, но потом денег стало не хватать. Для того, чтобы оплачивать учёбу Хироми, платить за квартиру. Заработка с временной работы не хватало чтобы покрыть все расходы. Родители Хироми казалось, забыли, что у них есть дочь, а сама она была слишком горда, чтобы обращаться за помощью. Аримура и не стала бы просить её об этом. Тем более, что у неё самой не могло возникнуть подобных проблем – как и самих родителей. Несмотря на все трудности, это были Их, общие трудности, которые сплачивали ещё крепче. И ещё сильнее делали их – Вместе. 
В начале осени Хироми вихрем ворвалась в её лабораторный кабинет и в радостном порыве стиснула плечи сидевшей за микроскопом Аримуры. Та быстро оглянулась по сторонам – они были одни. 
— Что такое? – с притворной серьёзностью спросила она, поправляя кончиком пальца сдвинутое стекло с образцом. 
— Юко, ты не поверишь! – сияя неподдельной гордостью Хироми стала рассказывать. 
Соичи Томо, профессор их университета получил разрешение на проведение эксперимента по генной инженерии, и теперь набирал команду наиболее талантливых студентов из старших курсов для ассистирования. 
— Ты понимаешь, я прошла! – торжественно улыбаясь, Хироми снова изо всех сил стиснула плечи подруге. 
— Это уже само по себе класс, но помимо этого, если хорошо себя зарекомендовать, можно получить место в его собственной лаборатории! А это – Хироми выразительно описала взглядом дугу, — деньги! 
Тогда Аримура радовалась вместе с ней. В тот вечер они вдвоём отметили это событие. И уже глубокой ночью, зарываясь носом в её медные волосы, Хироми шепнула: 
— Когда-нибудь, я открою новую Вселенную и назову её твоим именем. 
Это был их последний вечер, потому что после – ничего не осталось. 
Свою первую ночь в этой палате Аримура просидела в каком-то тупом оцепенении, глядя на безнадёжно изуродованное тело Хироми, стараясь не думать о том, что Их будущее осталось под развалинами лаборатории Соичи Томо. 
Последующие несколько дней протекали как в сером тумане. Лишь однажды в её полубессознательном состоянии промелькнула острая вспышка – ярость. Когда войдя в палату она увидела у постели немолодую пару. Мужчину, застывшего как натянутая струна и женщину, рыдавшую на его плече. Родители Хироми. 
Со злобой, исказившей её осунувшееся лицо она кричала, она винила их в случившемся. А мать, поняв, кто перед ними, визгливо называла её ведьмой, погубившей её дочь. 
Больше она их не видела. Может быть, они не могли вынести вида того, чем стала Хироми. Может быть, их мучило чувство вины. Аримуре было всё равно. Она не могла верить чуду вопреки тому, что видели её глаза. Но чудо произошло в одну из ночей. Пусть не чудо, но способ его воплощения. 
— Моё имя Каоринайт. У меня есть то, что вас наверняка заинтересует, Аримура-сан. 
Слова женщины, появившейся однажды в палате Хироми, дали ей надежду на Их будущее, на новую жизнь для Хироми. 

— Хироми.…Почему всё так? Мы не заслужили счастья? Кто распоряжается человеческими судьбами? Кто смеет распоряжаться ими? Я совсем запуталась,…но я знаю одно. Я поняла одну вещь, когда провела здесь первую ночь. Я поняла, что на самом деле, нет ничего. Ни хорошего, ни плохого. Бывает, когда всё это размывается. Есть просто сила. Знаешь? Чудеса, вечность…власть. Перед этой силой…всё меркнет. Это как солнце. Пусть кто–то держит его в руках, а нам с тобой хватило бы и одного луча. Чтобы быть вместе. Чтобы ты смогла вернуться ко мне! 
Эти дуры в коротеньких юбочках кричат о добре и справедливости. Но мы – то с тобой знаем, что этого нет. Разве справедливо было этому случиться? Разве справедливо отобрать тебя у меня? Тогда почему я должна жалеть всех этих незнакомых людей с кристаллами чистых сердец, Хироми? Разве в наших сердцах нет кристаллов? Разве можно прожить в этом мире и не запятнать своё сердце? Тогда нужно не любить, не чувствовать боли….и надежды. Я делаю это для нас. Они пытаются спасти всех людей, а я пытаюсь вернуть тебя. Та сила…она будет стоить жизней. Но вернёт жизнь тебе. Никто этого не понимает. Да и не нужно. Я нашла истинных хранителей. Мне даже не верится, что так скоро мы будем вместе. Мы будем счастливы, обещаю тебе! 
Она медленно поднимается с колен и бросив последний взгляд на неподвижное тело, выходит, погружая комнату в безмолвие. 

Юджил не помнила, как выбралась из воды. Тело с трудом подчинялось ей, и она чудом не утонула, когда её машина свалилась с моста. Больше всего хотелось замереть и не шевелиться, чтобы не чувствовать боли. В кампании давно ждали удобного случая, чтобы устранить её. Но Юджил не ожидала, что они осуществят это именно в тот момент, когда ей удалось обнаружить Святой Грааль! И меньше всего она ожидала что Мимет будет причастна к этому. Знает ли Томо об этом? Теперь главное – попытаться выжить. Необходимо! Есть тот, кто нуждается в этом. Что будет с ней, когда её не станет? 
Повинуясь этому, руки и ноги отодвинули тело подальше от опасной воды. Теперь – немного отдышаться. Она встанет, и пойдёт. Она — сильная. Она не щадила окружающих, но ещё меньше она щадила себя. 
Голова кружилась, и к горлу подкатывала тошнота. Этой водой можно отравиться! Она была уверена, что войны не станут искать её тело. Ей и самой удивительно, что она жива. Да, главное, что жива, а раны она залечит как только доберётся в свой безопасный офис. Теперь, когда Грааль появился, нужно подумать, как отобрать его. Тут проще. Есть конкретная цель. Не нужно гадать как с талисманами. Только бы…собраться с силами! 
Она с трудом переворачивается на спину. Смотрит в небо. Тучи понемногу рассеиваются. В рваных синих прорехах проглядывает звёздное полотно. Как давно она не смотрела на звёзды…Последний раз они сидели с Хироми в парке. Небо было необъятным и чистым. «Звёзды – это невинные сердца людей.» — так говорила Хироми. А на следующий день в лаборатории Соичи Томо произошел взрыв. Ничего не осталось… 
Силуэт навис над ней, загораживая небо, и она вздрогнула. Мимет! 
— Я знала, что ты выжила. Ведь ты не дала бы себя так просто убить! Но ничего не поделаешь, жизнь – сплошной естественный отбор. И ты его не прошла. Прощай! 
— Хироми…— успели шепнуть онемевшие губы. 
Резкий хлопок из небольшой металлической штучки и алый цветок расцвёл на бледном лбу лежащей на песке фигуры. 
Убедившись, что всё сделано точно, Мимет размахнулась, зашвыривая пистолет как можно дальше в море, и бросив ещё раз внимательный взгляд на мёртвое тело, торопливо зашагала вверх по отмели. 

— Мидзуно – сан! – Симамото вихрем ворвалась в кабинет, – Та пациентка, что находилась в коме – она очнулась! – скороговоркой выпалила она. 
Мидзуно – сан встрепенулась и бегом бросилась в палату, так часто навещаемую ночной посетительницей. 
Они успели как раз к тому моменту, когда тело в бинтах судорожно дёрнулось в последний раз, а сожжённые губы хрипло выдавили – Ю…ко… 
Теперь не было того, ради которого нужно было цепляться за жизнь. 

Конец