В черном небе, в небе пустом 
мы распяты на звездном кресте. 
(Т. Хмельник) 

  Оставшись одна, Шарлотта почувствовала, как сердце тревожно сжалось. 
Она уверяла себя, что бояться нечего, ведь Майер доверяет графине, она оказалась единственной, кто согласился помочь им. Но с того самого момента, как они вошли под своды древнего замка, Шарлотту не покидало дурное предчувствие. Несмотря на великолепие не тронутой временем роскоши, несмотря на любезность хозяйки... Слишком холодным и застывшим был воздух внутри замка, по комнатам которого разносилось гулкое эхо их шагов. Такой огромный и пустующий… Что может скрываться в его недрах? Шарлотта боялась думать об этом. Она боялась тех, кто прятался под покровом ночи, потому что не могла принадлежать их миру, она боялась и тех, кто жил под солнцем, потому что они хотели разлучить её с возлюбленным. Мир Теней и Света смешался для неё в одно большое мутное пятно, и только любовь к Майеру была чем-то неизменным, настоящим. Единственное, в чём она не сомневалась. 
Но где же он? Зачем оставил её одну в этой пугающей тишине? 
Шарлотта неподвижно застыла в кресле, напряжённо прислушиваясь в надежде уловить шаги возлюбленного. Но лишь почувствовала едва уловимый сладковатый запах. Запах слежавшихся в пыли шелков? Или медных волос, блестящих и гладких? Или кожи, которой никогда не касалось солнце? Шарлотта вспомнила тонкую улыбку графини и глаза, блеснувшие за густой тенью ресниц. 
Почему Майер доверяет ей? Почему Кармилла согласилась им помочь? 
Нет, не доверяет. Но цепляется за последнюю надежду вырваться из этого мира. А у надежды глаза так же велики, как и у страха. Как у Шарлотты, которая, вжавшись в кресло, вдыхает трепещущими тонкими ноздрями раздражающий, неправильный сладкий запах. 
И уже кажется ей, что в комнате становится всё темнее, как будто гаснут одна за другой невидимые свечи. И в тенях проступают складки алого шлейфа. 
— Подойди ко мне! – голос глухой и повелительный манит в тёмный проём приоткрывшейся двери. 
Это голос графини, но Шарлотта тут же поднимается с кресла чтобы идти на его зов. 
Она уже не помнит наказ Майера не покидать комнаты, не чувствует страха перед древним замком. Она безмолвно следует за алым шлейфом по тёмным коридорам. Вниз, вниз, где холод поднимается из глубин земли, а сладкий запах всё настойчивей заползает в ноздри. 
Запах тлена. 
— Ты моя, милая девочка! – с усмешкой шепчет Кармилла, опрокидывая безвольное тело на что-то твёрдое и холодное, покрытое куском истлевшего бархата. 
— Как же долго я ждала тебя, моя живая из плоти и крови! – длинные ногти графини скользят по застывшему бледному лицу, обрисовывают контур тёплых девичьих губ, опускаются на беззащитную тонкую шею… 
Шарлотта не слышит, не чувствует и не понимает, в полусне замерев на холодном мраморе, потухшими глазами отражая лицо склонившейся Кармиллы. 
— Плотью твоей оберну своё тело, и кровь твоя потечёт по моим жилам. – сладко шепчет графиня, нетерпеливо и яростно разрывая петли на корсаже, чувствуя как под пальцами вздрагивает тёплая кожа. 
Кармилла опускает лицо к мягкой груди, прислушиваясь, как медленно и глухо бьется живое сердце, вдыхает тепло, струящееся из каждой поры. С мрачной радостью прижимает холодные губы к губам девушки, крадя лёгкое дыхание. 
— В эту секунду я люблю тебя много больше, чем Майер, милая Шарлотта. – графиня проводит влажную дорожку от застывших губ до впадинки на шее, где тревожно бьётся пульс. 
— Люблю тебя, как свою жизнь, которая возвратится ко мне с каждой каплей твоей крови. 
Шарлотта лишь едва вздрогнула, когда клыки Кармиллы проткнули тонкую кожу на её шее. 
**** 
— Любимый, когда ты оставил меня одну, мне приснился сон… В этом сне, мы с тобой стали одним целым, мы были связаны одной кровью… 
Майер с болью закрыл глаза, чтобы не видеть её бледного, без единой кровинки лица. Тело Шарлотты казалось таким лёгким, почти невесомым… и холодным как лёд. 
Он открыл глаза и увидел её слабую улыбку. 
— Ведь теперь мы с тобой всегда будем вместе? Ведь теперь мы – одинаковые? 
Майер опустил голову к её плечу. 
— Всегда. Мы полетим с тобой к звёздам, как и мечтали… И там будем только мы вдвоём… 
— Я так счастлива, Майер. Я устала бояться, что нас разлучат. Но теперь страха нет, – Шарлотта коснулась ладонью его лица. 
— Ты плачешь, любимый?.. 
Майер понимал, что для них двери прежнего мира закрыты навсегда, и единственное, что он мог дать ей – вечную звёздную ночь, что ждала их впереди. 

Конец