Так тихо, что слышно, 
Как сердце бьётся в кровь 
по железным крышам. 
В городе только я, 
В городе только смерть. 
(Е. Нуриева) 

  В больничной палате было душно и темно. Маленький ночник на прикроватной тумбочке едва светился бледным светом, который растворялся в густом ночном воздухе. Женщине, лежащей на белых простынях казалось, что с каждым вздохом её лёгкие заполняются чем-то чёрным и жирным, отчего было трудно дышать. Во рту было горячо и липко и хотелось пить, но не было сил, чтобы дотянуться до изголовья кровати и нажать кнопку вызова сестры. 
Рядом с ночником медленно увядали кем-то принесённые цветы. Кем? Она не помнила, но сладковато-приторный запах был невыносим. 
А за закрытым окном ночь тревожно пульсировала чернильно-чёрным, ожидая дождя. Но тяжёлые тучи всё никак не могли слиться воедино друг с другом и всё ползли по небу, поминутно закрывая бледно-острый серп убывающей луны. 
Женщина наблюдала, как в зыбком лунном свете на полу, то исчезает, то снова появляется кружевная тень от кроны клёна, росшего под окнами её палаты. Листья беззвучно шевелились, и женщине очень хотелось, чтобы кто-нибудь открыл окно и впустил в хоть немного свежего ночного воздуха. Но по-прежнему было душно и темно. И ночник бесполезно тлел рядом с увядающим букетом на прикроватной тумбочке. 
Луна надолго скрылась за тучами, а на веки опустилась тяжелая дрёма, затуманивая рассудок, но не давая отдыха. 

Женщина не знала, сколько длилось её забытье, но почувствовав на своём горячем лбу прохладную ладонь, открыла глаза. 
— Маргарет… 
Тучи всё так же клочьями ползли по небу. В расплескавшемся свете луны, которая стала ещё тоньше и острее, на полу трепетала кленовая тень. Через распахнутое окно ветер вымывал из палаты душный, болезненный воздух. 
— Маргарет… 
Женщина моргает, потому что глаза застилает туманной пеленой, а затем, с усилием поднимает руку, прикасаясь к склонившемуся к ней лицу. 
Бледная кожа гладкая и прохладная на ощупь, не тронутая ни единым прошедшим годом, ни множеством годов, оставленных за спиной. 
— Это ты… Такая же, как прежде. Я подумала, не сон ли это… 
Маргарет легко улыбается, забывая о боли, уже несколько лет поселившейся в теле, о своей палате, в которую почти никто не заходит, о мире за окном, полном красок, медленно уходящей от неё жизни… 
Молодое лицо, склонившееся над ней, словно отмотало время назад, возвращая Маргарет к тем далёким событиям, которые открыли ей вещи, находившиеся на другой границе и мира и жизни. 
— Знаешь… Я тогда так жалела… Жалела, что ты просто исчезла… Как будто тебя никогда не было. А я ничего не смогла сделать… Думала – где же ты? Жива ли? Не больно ли тебе, не грустно ли тебе одной?.. И… Как будто потеряла что-то очень важное, ценное, и никак не могла найти… 
Женщина прикрыла глаза, словно истратила на слова все свои силы и почувствовала, как что-то холодное опустилось в ладонь.
— Ты обронила это в Ёкоте, помнишь? 
Маргарет поднесла ладонь к лицу – в полумраке серебром блеснуло маленькое распятие. 
— Ты хранила его всё это время?.. Я думала, такие вещи тебе неприятны… 
— Вещи – да. Но когда сам ни во что не веришь, вера другого помогает выживать. 
Несколько минут обе молчали. Маргарет перебирала непослушными пальцами звенья цепочки, вспоминая, как молилась когда-то, когда смерть – безобразная, безумная, была совсем рядом. Быть разорванной на куски, или спустя много лет умирать всеми брошенной в одиночестве в этой палате… 
— Скажи, Сайя, – женщина дотронулась до её руки, — ночь, она страшна и холодна? 
— Ночь, это просто ночь, Маргарет. Какой бы длинной она не казалась – всё равно наступит рассвет. И впереди будет много рассветов… и много ночей. Ведь ты в это веришь? 
Маргарет слабо сжала серебряное распятие: 
— Сайя… Я хочу верить, что когда-нибудь, настанет рассвет и для тебя… Ведь настанет?.. 
— Когда-нибудь… 
— Ты обещаешь? – женщина вглядывалась в бесстрастное лицо, — Ты знаешь?.. 
— Я обещаю. Я знаю… Солнце скоро взойдёт… И всё будет новым и другим. А теперь, просто закрой глаза, я буду рядом, пока ночь не закончится… 
— Хорошо… — Маргарет улыбнулась. 
Тонкий серп луны погас. Кружевная лиственная тень растворилась в чернильной темноте. Разрозненные обрывки облаков слились в одну тяжёлую грозовую тучу. 
Маленький крест выскользнул из разжавшихся пальцев и с тихим звоном упал на пол. 
А следом начался долгий осенний ливень... 

Конец