Когда я ее в первый раз встречаю, первое, что бросается мне в глаза - ярко-рыжий тонкий шарф из полупрозрачной ткани, совершенно неуместный в данное время года. Таким можно игриво подвязывать шею весной, надевая платье, прикрывать шею под колючим и мерзким шарфом поздней зимой... но уж точно не ходить с ним в дождь и не носить его с нелепой курткой нараспашку.

Ярко-рыжий шарф мелькает в толпе серых курток и шапок, разрезает лентой серый дождь и уверенно направляется в мою сторону. Не уверена, что в тот момент я видела немного больше, чем одну только эту полоску огня. На границе моего сознания запахло костром, а мне по лицу ударила крылом яркая бабочка-павлиний глаз.

- Привет.

Я чувствую себя случайной героиней монохромной фотографии с одним цветным пятном. Шарф взлетает под порывом ветра и едва не закрывает мне лицо.

***

Ярко-рыжий шарф сопровождает ее повсюду, а я по-прежнему чувствую себя рядом с ней - с ними - неуместным темным пятном, нужным лишь для атмосферы. Но мне это, признаться, нравится. Моя жизнь и мой смысл прикованы к этому.

Я стараюсь носить серые и черные вещи, чтобы не нарушать эту гармонию, чтобы создавать рыжему пятну условия его уникальности.

В моих глазах гаснут вывески и фонари, рекламные плакаты стекают каплями серой краски, а передо мной не остается ни одного цветного пятна, кроме огненной легкой ленты.

И ее неуместно ярких синих глаз.

***

Когда она накидывает шарф мне на шею, я пытаюсь отстраниться, но тот словно бы сам устраивается поуютнее и дарит мне целую волну запахов и тепла. Меня укрывает изгиб костра, тепло медленно переходит в жар - и, кажется, меня бросает в краску.

Шарфу уютно на моем темно-сером пальто: он чувствует себя важным и ярким. Невозможные глаза остались чуть дальше, вот только для меня они сейчас куда более цветные, чем полоска ткани.

Так выглядит гармоничнее. Этим двоим не стоит существовать друг с другом, слишком много цвета для черно-белой фотографии.

Цвет разделяется на два и теперь я вдруг понимаю, что я - уже не случайный элемент. Я - часть цветного мира, того самого маленького пятна, в котором вся соль фотографии. И это осознание вышибает из меня дух.

В тот же вечер она впервые целует меня, а шарф, растянутый по нашим плечам, кажется, горит.

Кажется, горю я.

***

Мир дробится на вспышки света: белоснежный потолок, задернутые шторы, руки, губы, теплая кожа. Мир сжимается в одну точку и бесконечно расширяется внутри себя.

Оранжевая ткань чертовски хорошо смотрится на бледной коже: привычный ко всему шарф стягивает запястья и, кажется, довольно усмехается своими изгибами.

Но как же на него сейчас плевать.

Как же плевать на весь этот чертов мир, когда остаются только ее прекрасные запястья, разметанные по смятой подушке волосы и восхитительная кожа.

Мне кажется, что в самый неподходящий момент я просто умру от разрыва сердца, но каждый раз ее стон возвращает меня к жизни, и все начинается заново. Восхитительная пытка собственными чувствами.

Когда я, почти забывшись, тяну за оранжевую полоску, когда весь мир заходится в двух - одном? - крике, вот тогда я понимаю, что теперь огонь свободен.

И он пылает вокруг, начинаясь с шарфа и обхватывая наши руки, тела, разум.

А потом гаснет, и только открыв глаза через бесконечное количество секунд, я понимаю, что именно он забрал.

Ярко-рыжий цвет блекнет в тысячах красок, которых просто не может быть в этой комнате, которые никогда и никто не замечал.

И прежде чем я успеваю опомниться, я чувствую шершавую ткань где-то на своих плечах.

И вижу два самых первых и самых ярких цвета в своей жизни.

Оранжевый и синий.

Конец