Ветер кружит в воздухе сморщенную листву, откуда-то доносится запах костров, а сквозь тучи прорываются лучи еще по-летнему теплого солнца. Уиллоу щурит глаза, морщится, откидывает назад отросшие волосы, подставляя лицо последнему теплу. Невольно ежится, обхватывая себя руками, словно это может помочь сдержать нарастающую дрожь и избавиться от странного чувства неправильности окружающего мира.

Просто она не привыкла к настоящей осени, просто она никогда не ждала холодов, просто ей никогда не приходилось прятаться от уходящего лета в теплых свитерах и тянуть руки к гаснущему солнцу. Да, все именно так – всего лишь непривычка и удивление.

Уиллоу пытается осмотреться, понять, где именно находится, но ослепительный свет режет глаза, вызывает слезы, и девушке ничего не остается, как снова зажмуриться. Странное чувство – не знать, где она находится, но не хотеть никуда уходить, желая просидеть здесь целую вечность, греясь легким солнцем, вдыхая ароматы осени и слушая шорох гоняемых ветром листьев.

Она пытается пошевелиться, но единственное, что получается – это сделать легкое движение пальцами, проведя ими по высохшей траве и затерявшейся в ней листьям. Это похоже на какое-то заклинание, сковывающее волю, но ведьма не чувствует магии, только совсем легкую и ненавязчивую силу, исходящую из земли, травы, листьев, деревьев. Но это нормально, ведьма всегда прекрасно ощущала особую энергетику леса – она наполняла ее силой, помогая контролировать себя и дышать полной грудью.

Девушка улыбается, совершенно не испытывая радости, но при этом чувствуя что-то странное – словно кто-то прикасается к ее лицу, к шее, рукам, пусть и рядом никого нет. И хочется раствориться в этих прикосновениях, навсегда забыться, остаться в этом лесу навсегда, только быть рядом с этой неведомой ей силой. Неведомой, странной и до боли знакомой.

Уиллоу искренне улыбается, еще не до конца осознавая, что к чему, но теперь ей кажется, будто она вот-вот взлетит, даже пользуясь волшебством. Совсем рядом слышит какой-то шепот, одновременно он кажется слишком далеким, и чем больше пытается разобрать слова, тем более непонятными они ей кажутся. Дыхание сбивается, в сознании мгновенно рисуются образы – бесчисленные хаотичные тени, и невозможно отличить, где иллюзии, где воспоминания, а где мечты. Снова дрожит, а шепот сливается с шорохом листьев, а Уиллоу уже не может вырваться из этого странного плена.

– Тара…

Резко встает, осматривается. Окно настежь открыто, сквозь не задвинутую штору льются лучи рассветного солнца, а из сада доносится негромкий шелест последних листьев на деревьях. Кеннеди спит, как всегда укрывшись с головой, видны только ее волосы, разбросанные по подушке. В какой-то момент их озаряет яркая вспышка мелькнувшего солнечного зайчика, и на тот миг Уиллоу кажется, что ее локоны становятся светлыми. До боли знакомого цвета. И ведьма протягивает руку, касается их, но в тот же миг иллюзия развеивается, и от исчезнувшего образа остается только странное чувство пустоты и сумбурности.

Конец